«Давай сделаем ребенка», – прошептала она мужу чуть позже, в тот же вечер, потянувшись к нему под одеялом.

Тот очень удивился, словно ему казалось странным заниматься любовью через такое короткое время после смерти Лилы. А Джорджия сказала, что Иниго потребуется товарищ для игр, брат или сестра. Но тут же остановила себя.

– Ру выглядит ужасно, – прошептала ей теперь Нэнси. – Ему бы следовало сделать над собой усилие, хотя бы ради отца Лилы.

Классическая Нэнси. Безжалостная и беспощадная даже сейчас.

Джорджия оглядела толпу людей, одетых в черное, чтобы найти Ру и проверить, правильно ли он держит Иниго. Вроде бы все в порядке. Быть может, он справился с собой и не пил с утра.

– Служба была замечательной, – сказала Джорджия. – Викарий сумел подарить людям облегчение, несмотря ни на что.

Грейдон фыркнула. Почему она не может вести себя мило хотя бы сегодня? Немного уважения, чуть-чуть слез. Но нет, конечно, она все должна сделать по-своему, появиться как раз в тот момент, когда служба началась, надеть темно-синее вместо черного, потому что черное ей меньше идет.

– Чепуха, – заявила Нэнси. – Никакого облегчения.

Джорджия посмотрела по сторонам, пытаясь понять, слышал ли кто-то из окружающих ее слова. Похоже, нет.

– Почему все идут так медленно? – продолжала Грейдон.

– Потому что они печальны, – прошипела ее подруга.

– Вот уж не знала, что печаль как-то сказывается на способности к ходьбе, – ответила Нэнси, но на этот раз у нее хватило такта понизить голос. – В четыре я должна уехать в аэропорт.

Завтра они с Бреттом будут в Бостоне, и их жизнь вернется в привычную колею. Им не придется каждое воскресенье сидеть за ланчем за одним столом с Ру и наблюдать, как он тупо возит по тарелке еду и опустошает свой бокал с вином в три раза быстрее, чем остальные. Скорбь скучна, начала понимать Джорджия. В фильмах и сериалах все стонут и плачут, а потом ведут серьезные разговоры об умерших людях. Но только не в реальной жизни, где все происходит медленно и уныло и люди, с которыми прежде было весело проводить время, превращаются в зомби.

– Это ее отец? – спросила Джорджия у Нэнси. – Я уже много лет его не видела.

На самом деле они не встречались после окончания университета. Тогда они остановились у отца Лилы после одной из вечеринок в Южном Лондоне. В доме пахло молоком, повсюду валялись мягкие игрушки и стояли детские коляски. Возвращение в прошлое. Совсем не похоже на дом человека, у которого есть взрослая дочь.

А теперь у него нет взрослой дочери. Он держал Клариссу за руку. Мачеха Лилы старела не слишком красиво. Она что-то сделала со своим лицом, и оно стало каким-то расплывчатым. Какая досада. Когда-то она была настоящей красавицей.

– Джордж? – позвала Нэнси подругу.

– Да? – Та повернула к ней голову.

– Ты как?

Джорджия кивнула:

– Все нормально.

– Никаких сожалений? – спросила Нэнси.

Подруга немного помолчала.

– Думаю, нет, – сказала она.

– Хорошо.

Джорджия смотрела, как дыхание Грейдон уплывает вверх в голубом воздухе.

– А почему ты спросила?

Нэнси улыбнулась, сверкнув безупречно белыми зубами.

– Просто проверяла, – сказала она.

Я написала окончательный вариант «Идеальных лгуний», когда жила с умирающей бабушкой. Одним из настоящих подарков, полученных мной, когда я заключила свой первый договор на издание книги, состоял в том, что я могла позволить себе так организовать свою жизнь, чтобы проводить с бабушкой как можно больше времени в последние два месяца ее жизни.

В течение нескольких недель мы много разговаривали, как всегда бывает, когда кто-то стоит на пороге смерти. И среди прочего она сказала мне, что ненавидит (хотя эта ненависть слабее той, которую она испытала, узнав, что «Дейли телеграф» написала про Кардашьянов[31]) книги с пространными благодарностями.

Она считала, что они носят снисходительный характер, и я была склонна с ней согласиться, пока не начала писать собственные и не поняла, как много людей нужно, чтобы книга родилась. Выяснилось, что для этого требуется, если можно так выразиться, целый поселок.

Без Дарси Николсон и команды издательства «Трансуорлд» книга могла появиться, но была бы совсем другой. С того самого момента, как я познакомилась с Дарси, я поняла, что это мой человек и мне следует с ней работать.

До Дарси была команда литературного агентства Эвы Уайт, и прежде всего сама Эва. Она обнаружила мою работу в писательской антологии «Ройял Холлоуэй», когда мне было двадцать три и написание книги казалось труднодостижимой мечтой. Мой первый агент из «Эва Уайт», Джек Рамм, объяснил мне, как пишутся книги. Второй, Эва, рассказала, что требуется, чтобы книга увидела свет. И тут мне ужасно повезло, ведь я понятия не имела, что нужно делать нечто большее, чем просто водить пером по бумаге.

Я также в огромном долгу перед моей творческой группой, и прежде всего перед Моникой, Гейл, Ребеккой, Самантой, Софи и Максом.

До того как сочинить роман, я писала статьи, и было бы большой ошибкой не поблагодарить людей, которые научили меня это делать. Клер Коэн, Эмму Барнетт и Радика Сангани, а также команду, ведущую раздел в «Телеграфс уименс», – они рискнули и дали мне шанс в тот момент, когда у меня не было ни единой публикации. Я испытываю благодарность к ним каждый день.

Так же точно я искренне признательна группе «Лайфстайл» metro.co.uk, Миранде Ларби, Эллен Скотт и Лайзе Бауман, которые проявили бесконечную гибкость, доброту и понимание, хотя написание романа сделало меня ненадежной, раздражающей и вообще занозой в заднице.

И разумеется, мои друзья сыграли огромную роль в том, чтобы книга состоялась. Хлоя, Пит, Кэтрин и моя прекрасная крестница Айви, а также Стеф, Натали, Уилл, Мадлен, Эмма, Джон, Кэтрин, Ян, Мадлен – вы самая лучшая в мире, невероятная группа поддержки.

Мои ведьмочки: Лив, Эмили, Грейс, Мел, Кейти – вы самые лучшие/худшие друзья, которых может иметь человек. Вы поддерживали меня, даже когда сами этого не знали – по большей части вином.

Девушки из Мейфилда – Флик, Бека, Эйми, Джорджи, Кэрол и Лекси и все остальные из класса выпуска 2009 года – всегда были ко мне добры и оказывали поддержку.

Я с некоторым презрением относилась к людям, которые пишут длинные благодарности, а также слишком строго относилась к тем, кто считает, что это самое подходящее место, чтобы сказать «спасибо» тем, кого они не видели несколько десятков лет. И снова ошибалась.